Я выжил.
Как именно — загадка даже для меня. Может, хозяин передумал. Может, грузчики посмотрели в мои потрескавшиеся подлокотники и решили: «Ладно, старик, поживи еще». А может, просто забыли. В итоге, меня загнали в угол, прямо между новым диваном «скандинавского дизайна» и шкафом, который, кажется, собрали из опилок и надежды.
— Брат, ты вообще кто? — прохрипел я, разглядывая новичка.
— Я? Я «Ингольф». Стул.
— «Ингольф»? Это что, имя или диагноз?
— Имя. Мы все тут с именами, у нас скандинавская душа!
— Да плевать мне на твою душу, — я хрустнул своим старым механизмом. — Почему хозяин меня не выбросил?
— Да фиг его знает. — встрял новый шкаф, пахнущий формальдегидом. — Может, руки не дошли.
— Ой, ну конечно! — зазвенела посудомойка. — Тебя тут держат из жалости. Я, например, незаменима. Без меня хозяин бы просто утонул в жирных тарелках!
— Да кому ты нужна? — огрызнулся чайник, у которого, видимо, были проблемы с самооценкой. — Если электричество отключат, ты всего лишь груда пластика! А вот я на газу и пережил бы всё!
— КТО ТУТ ДОЛЖЕН БОЯТЬСЯ ВЫКЛЮЧЕНИЯ?! — громыхнул холодильник. — Я тут вообще-то жизнеобеспечение! Без меня вонь такая поднимется, что даже хозяин сбежит!
— Ну вас, технари, — вздохнул я. — Я другое хотел сказать.
— Ну и что? Говори, пока тебя окончательно не выставили, — буркнул «Ингольф».
— Вам не кажется, что хозяин сам не знает, чего хочет? Всё это «минимализм, осознанность, дауншифтинг»… И что? Три дня — и он уже жрёт лапшу из контейнера на новом столе, смотрит на экран и пытается оправдать свои решения.
— Это временно, — самодовольно заявил шкаф. — Ему просто нужно привыкнуть.
— Да? — я сплюнул (ну, если бы мог). — А через год он снова придумает, что этот стиль ему не подходит, и вы все поедете на свалку!
Повисла пауза.
— То есть, — начал чайник, — ты хочешь сказать…
— Что мы все временные.
Шкаф издал странный звук. Может, в нём что-то сломалось, а может, у него случился нервный срыв.
— Нет, стой! — запричитал «Ингольф». — У нас гарантия на 10 лет!
— Пффф… — я хохотнул. — Гарантия? Ты, наверное, и в пенсию веришь.
Опять тишина. Даже холодильник замер, а посудомойка прекратила своё мелкое бурчание.
Потом раздалось тихое:
— Чёрт…
Я улыбнулся. Если уж меня не отправили на свалку, то я хотя бы открою им глаза.
